Евгения Изварина

Экстренное погружение

у неё эльфийские уши и голубые глаза
и волосы отливают на солнце как молодое руно
если б она спросила — я бы ей всё рассказал
но мы с ней в вечерней маршрутке погружаемся на самое дно
водитель похоже сталкер не берёт денег говорит отдадите если нас заметут
задраивает наглухо двери затыкает уши закрывает глаза
врубает «полёт валькирий» заводит мотор
и тут маршрутка взлетает как пьяная стрекоза

и нас вжимает в самое пекло в кресла сидений в последний ряд
и мы забываем о прошлом о будущем о том есть ли у нас вид и род
водитель в ужасе оборачивается и смотрит назад
а у него в салоне — из людей огород

и тогда перекрикивая рёв драконов и др. мудаков
он кричит: погружение всем пристегнуть ремни
и мы падаем плавно и медленно среди грифов и облаков
и она берёт меня за руку

и гаснут огни


из подборки
https://magazines.gorky.media/ural/2020/9/novye-skazki-i-mify-narodov-mira.html

* * *

Я на крыше паровоза ехал в город Уфалей
и обеими руками обнимал моих друзей —
Че́репа и Водяного, щуря детские глаза.
Над ушами и носами пролетали небеса.
Можно лечь на воздух синий и почти что полететь,
на бескрайние просторы влажным взором посмотреть:
лес налево, луг направо, лесовозы, трактора́ .
Вот бродяги-работяги поправляются с утра.
Вот с корзинами маячат бабки, дети — грибники.
Моют хмурые ребята мотоциклы у реки.
Можно лечь на синий ветер и подумать-полежать:
может, правда, нам отсюда никогда не уезжать.
А иначе даром, что ли, жёлторотый ротозей —
я на крыше паровоза ехал в город Уфалей?
И на каждом на вагоне, волей вольною пьяна,
“Приму” ехала курила вся свердловская шпана.

отсюда
https://magazines.gorky.media/znamia/2000/3/gornyj-inzhener.html

***
Жизнь стринная, перекадышная, пережиточная,
Но с водкой на васильках, без аспидов и василисков.
А потом фабрика прядильно-ниточная.
Мы работницам руку засовывали в трусы и угощали их сигаретами "Плиска".
А потом на бичевозе ехали до станции Талица Свердловской железной дороги.
На остановках выскакивали из вагона и плясали вприсядку.
Проводница обещала то вызвать милицию, то повыдёргивать нам ноги.
Но мы доезжали до талицкой свадьбы и там чугунели по порядку.
Жизнь созоновская, щербаковская, покровская.
Нас отправляли рыть картошку в село Борки.
Всю ночь не кончались полюции, потому что снилась и снилась Софья Львовна Перовская.
А мы в Борках набрали волжского и сидели на земле, как коматозные хорьки.
Жизнь неудаха, жизнь неугасимка.
Я чувствую себя, как спасённый русским военным клипером арапчёнок Максимка.
отсюда
https://iris-sibirica.livejournal.com/3994290.html

* * *
Жизнь, чтоб время убить спроста,
счёт до ста, (и ещё - до ста) -
ещё как себе не нужна:
это – пчёлы и поезда,
это тешится тишина
хором трещин в стальных пазах,
это рельсы гудят – а ты
спи, ветшающий на глазах,
спи, вкушающий темноты
ломти – мёд на меду, в кусках,
самый белый его налив…

- громыхающих сот состав
ни на волос не отстранив.

АНДРЕЙ ТАВРОВ

Красные губы

Осенью рука долгая как голубь
забывает откуда пришла и себя забыла
лодка по небу плывет кричит как гуси
в облака лицо свое окуная

от крика до крика не развести руки
с совой на плече без головы бродяга
смотрит через сову на листопад и поезд
голова с очами летит на север

с лиц серебро сходит ведь близко уже ангел
с серпом и трубою а в поезде едут
мужи и девы и молчат годами
вспоминают кого забыли на перроне

а забытая ходит по станции кривит красные губы
имя свое выговорить не может
а выговорит рухнут небесные звезды
ожившие шевелящиеся как огонь иль лодка

досель красных лебедей кличет станица
разгибают смертную букву как рука подкову
и черемуха выпуклым веслом загребает воздух
и качается в любовниках красное пламя

ОТСЮДА
https://magazines.gorky.media/novyi_mi/2016/8/vygovori-menya.html

* * *
Спадало колечко, сказало: - отлично, возьми другое…

Детское и недостоверное,
тайное и слепое:
спальные вагоны катятся, но сновидения спокон веку
обосновались в плацкартных, общих: свесится с полки
кисть с колечком – сразу же пожмёт человеку
руку кто-нибудь - из бессрочной ли самоволки,
с прогулки ли через дважды сухую реку…

* * *
Вспять, вспять - распускает луна полотно, вязанье,
вереницы глухонемых гонит за полночь по вагонам,

океан, отражённый невыплаканными слезами,
кладбища бороздят по путям торговым,
разноязыки и многовёсельны, как галеры,

не меняясь, не старясь - как между людьми обманы -
ходят тучи.

...Как медленны ночи, как мы - мгновенны:
засыпать, просыпаться, расстраивать Божьи планы...

* * *
вкруг да около как ни глупо
не для выгоды – погодим
где кому-то был – вдох, кому-то
выдох – повод ещё один
чисто – выстоять, не готовясь

как не знает забот иных
встречный ветер
бессрочный поезд
осязанию – позывных

...разучивали когда-то и, ничтоже сумняшеся, слаженным хором пели:
"....огни Магнитостроя,
в палатках гуляет мороз,
и скептики судачат,
и маловеры плачут,
а мы обходились без слез.
"Бороться и искать, найти и не сдаваться" -
таков девиз у юности моей:
если ты комсомолец,
если комсомолец -
сделай все для Родины своей!"
Так-то оно так, однако... -

"...Родители получается спецпереселенцы. Их привезли на строительство зимой 1929 девятого года. Маме было 12 лет. Все, что нам рассказывали, что комсомольцы строили Магнитогорск — это все вранье! Комсомольцы с винтовками их охраняли. У мамы всю жизнь страх был, она мне все время напоминала: «Сынок, ты слишком много говоришь!» А я — что? У нас же воля, гласность! «Нет, — она мне повторяла, — слишком много говоришь!» Как она мне рассказывала… Степь, лютый мороз, 1929 девятый год. Девять детей всего было. Родители привезли с собой только большой железный сундук, с тряпьем. Высадили их в голой степи. Сказали, чтоб как-то прожили до весны. А как жить? Мой дед, ее отец, взял лопату и начал рыть землю. Рыл два дня.

– А ночевали они где? — спрашиваю. — В вагоне?

– Какой вагон?! Все, поезд уже ушел! За другими… В снегу они ночевали, всеми тряпками укрывшись, сбившись в кучу, знаешь, как куры. Дед выкопал большую яму, все тряпки туда положил. Все они залезали в эту нору и так, сбившись в кучу, перезимовали. А весной уже начали строить бараки, и их в барак переселили. Но за эту зиму они потеряли троих или четверых детей – точно сказать не могу, боюсь ошибиться… Как собачки умирали… А нам байки рассказывают про комсомольцев!

– Так часто же об этом говорят!

– Фигня это все на постном масле! Комсомольцы задания раздавали. Мне мама рассказывала. Девочкам давали задание: отнести шпалу за несколько километров. И вот они облепят ее, и тащат. Как муравьи. Отнесут, а им говорят: «Если будете за день приносить три (или четыре, не помню) шпалы, вашим родителям через год дадим паспорта!»

– Ничего себе!

– Да, вот так эксплуатировали детей спецпеселенцев! Ну, они и бегут скорее за новой шпалой, стараются, чтобы успеть! Чтобы дали родителям паспорта.

Кабиров отходит к студентам, что-то им объясняет, потом возвращается.

– Ну, что еще про спецпереселенцев?.. Где-то года через два после этого… У маминой бабушки было кольцо, серебряное, ну и палец у нее распух, не могла снять. Пошла она к доктору, говорит, так, мол и так… Тот у нее паспорт спрашивает. Нету паспорта, она ему отвечает, мы тут на поселении… Ну, он ей взял и просто палец отрезал.

– Палец отрезал?!!

– Да. Ну, она дошла до дома, кровь за ней — полосой. Дошла, и через два дня умерла..."

отсюда
http://magnitogorsk.rusplt.ru/index/Kakaja_mifologija_est_na_Urale-11597.html

* * *




…твой сад разрыт лишь ветер, стар и хром,
выходит с лампой на малейший стук,
игла с иглой не сходятся в ночном
шитье желаний, житии разлук,
но сад всё сыплет медный ли, стальной
звенящий шлейф, исколота щепоть,
работы и не знавшая иной
чем - полость одевающая в плоть…

Телегой мёртвых, медью теорем
так билось время о витки пружин,
и кто-то в нём, снаружи глух и нем,
так жил -
себя не знал, нанизывал на вдох
тех пчёл стеклянных, бабочек ли тех,
их верениц, их царских поездов
ни в облаке, ни в Боге не задев…