Евгения Изварина

* * *
было где завокзалье
белую - гибели
искру в одно касанье
голуби выбрали

года ли обруч, дня ли
взят, чтобы поняли
белыми голубями
словно ладонями

* * *
Что сходство наугад
нетленно и нелепо –
полёт не виноват,
по лестнице на небо
переступая птиц,
в их мельтешенье прячем
спокойствие границ,
прославленное плачем…

1.Екб.
«…которых мы должны принять за образцы…»
(А. Грибоедов)
круг капищ, проступивших из скалы
то разве не столы
и не долготерпения девиз
те каменные лиственницы, вниз
растущие берцовые мослы
опоры той плотины не на слом
уж триста лет в соломенной оплётке
погибших не уменьем, а числом
за свято место пусто посерёдке

2.СПб.
не разобрать, чьих воплей купол
прощай-прости
но город был – глагол и угол
где – ляг костьми
кошачьих ласк, мышиным писком
по челюстям
луна – раскраска обелискам
с костей – кистям
с египетско-китайской тушью
с чернильным льдом
земной тоски по двоедушью
гробов кругом
сплавляемых по глинам, плавням
как по рукам
которых кто бы, обезглавлен
ни понукал
перекалим любую убыль
свинца – в сосцы
волчицы в прорисовке грубой
или овцы
не разобрать

"У меня была неизвестно откуда явившаяся фраза про крокодила, которого звали Гена и который работал в зоопарке крокодилом. Почему крокодил? Животное для России какое-то странное. Ну, значит, и имя будет у него не самое распространенное — Геннадий. А не, скажем, Василий или Анатолий. Раз он крокодил, то среди отечественной фауны он бесконечно одинок.

Но он же должен о ком-то заботиться, крокодил. А кто к нему добровольно придет в гости? Только очень печальное и такое же одинокое существо. Вот из этого предположения уже получился Чебурашка, а первым толчком к его изобретению был текст, который я писал для научпопа. Я подрабатывал тогда сочинением текстов к фильмам. Там был кадр — хамелеон висит на грозди бананов, он на ней заснул и приехал с бананами в Россию. Я написал: «Этот хамелеон прибыл к нам зайцем». То есть в уме я уже держал такую возможность — существо приехало в ящике с тропическими фруктами. А внешность этого существа придумалась — сто раз уже рассказывал — при виде очень маленькой, четырехлетней толстой девочки в огромной, непомерно длинной шубе пушистой. Она шла в этой шубе, наступала на нее и чебурахалась все время."
отсюда
https://philologist.livejournal.com/11239789.html

* * *
Одна мелькнула – или две?..

Как рыбка прячется в траве
придонной, как подробно птица
дрожащая отражена
в ноже волны…

Связь
да святится –
пока рассудку не нужна.

* * *
«…только сухую воду»
(И. Бродский)
Прикормивший ли спичками тьму –
сам себе круговая могила?
Ничего-то не нужно ему –
дым одел и вода напоила,
в лёд рассохшаяся – её
шелуха, чечевица, двойное
мелкотравчатое чутьё,
насекомое – и неземное…

IV.Погасло

Я в чистом озере нырок,
плыву на солнечном закате
наискосок под ободок
горы на стынущем востоке,

плыву, не замочив волос,
как зверь, плывущий по наитью
к горе — её горбатый лес
врезается лохматой нитью

в ещё живую неба плоть —
до вмятины, но не до крови,
как будто можно переплыть
на неболоб, где шрам над бровью,

и горы, вздёрнуты веслом
тектоники, — темнее сливы
(...вот островок-Авессалом
запутанный, проходит слева..)

— на мокром плоском животе,
несомая тремя китами
в освободительной воде.
Вдруг с берега доносит: Mommy,

Look! Look! Животное — смотри! —
who is that animal?!! — Ребёнок,
конечно, прав. С тобой внутри
меж водорослевых гребёнок,

и брошенная в воду горсть,
закат, как медные монеты.
Как жаль теперь любой, не здесь,
с тобою прожитой минуты.

Почти погасло... погоди.
Вот напоследок посерёдке
застыло облачко одно
над отраженьем синей лодки.

Но гладь пустеет. Мошек слёт
сияет у другого края —
тебя уже другая ждёт
судьба, собой преображая.

V. Лесной пожар

Вчера леса окрестные горели —
сегодня не горят.
Я выйду на террасу. Первым утром
(чуть не сказала «помнишь?») как впервые
тащили табуретки за порог,
как завтракали на веранде, говорили
(на деке, как тут наши говорят),
как думали, что натащили впрок
лесные дни для счастья и работы.

Закрыть окно над мойкой —
там засада
заката, говорящего сквозь пыль.
Там лес один, там не бывает сада.
Там лес, там заросли, там навсегда пропажа,
древесный мусор, листвяной утиль,
объедки, пни и сброшенные шкурки,
хвощи и мох
и папоротников штиль,
тушканчики, древесные каурки
гонцы вестей
и СNN лесных.

Вчера весь день про Принца говорили,
сегодня говорят.
Он был ровесник твой, нет, он чуть-чуть моложе,
но вот вчера он стал ровесник твой.
Why did he die? –
шумят по CNN.
Сгрузив посуду в мойку,
я щурюсь на закат, покоя нет,
но есть у листьев сон.

Смотри же, как я без тебя рулю,
как в Комнату спокойно захожу.
Но с вечера в гортани оседает,
лесной полувоенный дым идёт сюда
и о тебе опять напоминает,
тебя напоминает вся вода.

Как наше озеро в шесть-семь утра сверкает,
и как ужасно время после трёх.
Как медленно и ярко тяжелеет
пронизанный закатом страшный дом —
прочь из него, бегом —
я еду на помойку,
вот развилка —
мы тут тогда чуть не купили дом —
тот, синий, на скале
и жили б в нём,
июль бы миновал,
а ты б остался —
горели б так окрестные леса?

из книги Делавер
https://polutona.ru/?show=1023202645

* * *
вернулись все, кому репей
сплетал воздушный мост

сорока, голубь, воробей
теплолюбивый дрозд

синица, зяблик, и едва ль
не пара лебедей

сквозь оперения эмаль
дотронься – и владей

собой
как только, промелькнув
исчезнут

как решил
снежинок этих стеклодув
разведчик этих жил

Первое и последнее стихотворения из цикла "Аптекарский сад"

* * *
Я знал его неплохо, можно сказать хорошо.
В мою аптеку он заходил часто.
Всегда брал экстракт корней одуванчика
(«печень надо чистить каждый день, как зубы»),
аспирин («от моей любимой мерцательной аритмии!»),
пачку темно-кровавого боярышника
(«для бодрости»).
Он относился к клиентам,
которых я называл про себя «реакционными романтиками».
Любил вспоминать, как мать в детстве
ставила ему горчичники на пятки,
и тогда-то он понял, что душа и вправду в пятке.
Еще с любовью говорил о кислородных подушках
(«прежде были пузатые цвета хаки, а теперь синие и плоские,
как постельные подушки»),
жалел, что не испытал на себе силу пиявок
и зелья из шпанской мушки,
рододендрона ржавого,
сушеной крови крота и летучей мыши.
После он куда-то исчез, и когда появился, я едва узнал его:
тусклые глаза, серая кожа, лыжная шапка на голове.
Он вяло поздоровался и протянул мне рецепт.
Я взглянул на рецепт и сразу всё понял.
Больше я его не видел.

..............

* * *
После тяжелой и продолжительной
выкарабкался.
Что помогло? Лыжная шапка?
Я ее и в жару не снимал.
Св. Агнесса?
Но она католичка.
Зелье из шпанской мушки?
Зашел в свою аптеку.
Спросил молоденькую аптекаршу,
когда будет господин провизор.
С кем мне еще поговорить
о сушеной крови крота и летучей мыши?
Она отвела глаза и сказала:
– Вы больше его не увидите.

полностью -
https://magazines.gorky.media/nj/2019/296/aptekarskij-sad.html