***
В Америке Рузвельт резвится, играя
С подругами детства в крокет или гольф,
И плачет у дверцы германского рая
Ветрянкой измученный мальчик Адольф.
И маму о чём-то грузинскую просит
Движением пухлых обмётанных губ
В огне скарлатины несчастный Иосиф
И ручкой в бреду теребит себе чуб.
И в лондонской школе для лучших детей
Учитель, стуча по пюпитру указкой,
Кому-то бормочет с плебейской опаской:
«Уинстон, я вижу. Уинстон, не смей!»
В Москве прозвонить не успели к обедне –
Как радость большая постигла семью
Китайца по имени Мао: наследник
Родился – и впору зарезать свинью.
Христос не оставит их – вот незадача –
Сумеет утешить, согреть и сберечь...
А Маркса хоронят рабочие, плача,
И Энгельс готовит прощальную речь.
***
Уходит по следу уфолог Бачурин,
По свежему следу в глубоком снегу,
И глаз его на небо хмуро прищурен,
И плотные губы в дугу: ни гу-гу.
По следу Бачурина, в полушпагате
Короткие ноги бросая вперед,
Уходит хорошая девушка Катя
И Мухортов Паша с блокнотом идет.
Затихла вокруг аномальная зона,
За тем горизонтом тая чудеса –
Лишь зонды летят в ореолах озона,
На разные в разум треща голоса.
Неся драгоценную пробу в стакане,
Упал на колени технолог Петров
И смотрит, как крыша с заброшенной бани
Съезжает на девственно белый покров,
От холода всех забирает икота,
От этих тарелок, шаров и колец...
И муторно, муторно, муторно что-то,
И всем благородным усильям конец.
ИСКРА
Ах, если бы, в домик таёжный
Тихонько войдя к Ильичу,
Какой-нибудь ангел творожный
Похлопал его по плечу,
Не стал бы пугать его адом,
Из рук вырывая тетрадь,
А просто шепнул бы: «Не надо
Совсем ни с чего начинать».
Ильич бы тогда несомненно
Заплакал обильно навзрыд,
Случилась бы в нём перемена,
Проснулись бы совесть и стыд.
Присел бы с женой молодою,
За плечи обняв, на кровать
И молвил: «Ты знаешь, не стоит
Совсем ни с чего начинать».
В Сибири бы зажили оба,
Рожали бы крепких ребят…
А начал бы всё это Коба,
Плевал он на ангелов, гад!
книга - здесь
http://zastirez.ucoz.ru/index/pentagrammy/0-9
Comments