paleontologв Лев Рубинштейн. "Времен минувших договоры"Сегодня на закрытых цензурой "Гранях" вышла статья Льва Рубинштейна. Это именно те мысли, которые вертятся бешеной белкой в моей голове как минимум последние 2 недели, но никак не формулировались в слова. Спасибо Льву Семеновичу за них.
Похоже, что мы окончательно попали в постюридический мир. А потому и все эти внезапно ставшие атавистическими разговоры про договор такого-то года, подписанный теми-то и теми-то, все эти «по какому праву» и «как же так» теряют всякий смысл кроме одного: они хотя бы напоминают нам об эфемерности и хрупкости того миропорядка, который мог показаться незыблемым всем тем, кто в повседневной социальной и поведенческой практике пытается опереться на общие правила и конвенции, которые, собственно, и есть цивилизация, и есть культура.
Бесправие и само по себе ужасно, потому что лишает и отдельного человека, и целые человеческие сообщества ориентиров в их социальном поведении. Но оно вдвойне ужасно, когда оно прикрывается тошнотворными лицемерными разговорами о «защите» и о «праве на самоопределение».
Сходство того, что происходит сегодня, с европейскими событиями конца тридцатых годов прошлого века настолько прозрачно, что мы из чистого суеверия стараемся поменьше на это сходство указывать. Хотя бы потому, что все помнят: вслед за тридцатыми годами наступили сороковые.
Но помнить все равно необходимо. Помнить надо и то, что на сегодняшний день катастрофически утратило даже малейшую возможность своего практического применения.
Помнить о таких милых и ушедших в историческую перспективу вещах, как дуэльный кодекс, как бытовавшие когда-то представления о чести, как стремительно перекодированные с минуса на плюс дедушко-крыловские дидактические мудрости вроде «Васька слушает да ест» или «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Какое там! Все проще, пацаны. Главный лозунг теперь – это старая дворовая мудрость «было ваше, стало наше».
Помнить все это надо хотя бы для того, чтобы не растерять и не растрясти до восстановления человеческого уклада, правового мира, которые непременно восстановятся, другого выхода все равно нет. Первобытное право сильного, как показывает история, все равно нежизнеспособно. Другой вопрос, какой ценой, каким числом искалеченных судеб и изуродованных душ обернется этот кошмарный исторический рецидив.
А пока что о праве и правилах, хоть о международных, хоть о бытовых, мы можем разговаривать лишь друг с другом. И мы должны это делать. Хотя бы для того, чтобы не поддаться массовой эпидемии сладострастного беззакония и рабского восхищения тупой силой.
Похоже, что мы окончательно попали в постюридический мир. А потому и все эти внезапно ставшие атавистическими разговоры про договор такого-то года, подписанный теми-то и теми-то, все эти «по какому праву» и «как же так» теряют всякий смысл кроме одного: они хотя бы напоминают нам об эфемерности и хрупкости того миропорядка, который мог показаться незыблемым всем тем, кто в повседневной социальной и поведенческой практике пытается опереться на общие правила и конвенции, которые, собственно, и есть цивилизация, и есть культура.
Бесправие и само по себе ужасно, потому что лишает и отдельного человека, и целые человеческие сообщества ориентиров в их социальном поведении. Но оно вдвойне ужасно, когда оно прикрывается тошнотворными лицемерными разговорами о «защите» и о «праве на самоопределение».
Сходство того, что происходит сегодня, с европейскими событиями конца тридцатых годов прошлого века настолько прозрачно, что мы из чистого суеверия стараемся поменьше на это сходство указывать. Хотя бы потому, что все помнят: вслед за тридцатыми годами наступили сороковые.
Но помнить все равно необходимо. Помнить надо и то, что на сегодняшний день катастрофически утратило даже малейшую возможность своего практического применения.
Помнить о таких милых и ушедших в историческую перспективу вещах, как дуэльный кодекс, как бытовавшие когда-то представления о чести, как стремительно перекодированные с минуса на плюс дедушко-крыловские дидактические мудрости вроде «Васька слушает да ест» или «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Какое там! Все проще, пацаны. Главный лозунг теперь – это старая дворовая мудрость «было ваше, стало наше».
Помнить все это надо хотя бы для того, чтобы не растерять и не растрясти до восстановления человеческого уклада, правового мира, которые непременно восстановятся, другого выхода все равно нет. Первобытное право сильного, как показывает история, все равно нежизнеспособно. Другой вопрос, какой ценой, каким числом искалеченных судеб и изуродованных душ обернется этот кошмарный исторический рецидив.
А пока что о праве и правилах, хоть о международных, хоть о бытовых, мы можем разговаривать лишь друг с другом. И мы должны это делать. Хотя бы для того, чтобы не поддаться массовой эпидемии сладострастного беззакония и рабского восхищения тупой силой.