* * *
Будь со мной до конца,
будь со мною до самого, крайнего.
И уже мертвеца,
все равно, не бросай меня.
Положи меня спать
под сосной зеленой стилизованной.
Прикажи закопать
в этой только тобой не целованной.
Я кричу — подожди,
я остался без роду, без имени.
Одного не клади,
одного никогда не клади меня.
Качели
Пусть начнет зеленеть моя изгородь
и качели качаться начнут
и от счастья ритмично повизгивать
если очень уж сильно качнут.
На простом деревянном сидении,
на веревках, каких миллион,
подгибая мыски при падении,
ты возносишься в мире ином.
И мысками вперед инстинктивными
в этот мир прорываешься вновь:
раз — сравнилась любовь со светилами,
два-с — сравнялась с землею любовь.
* * *
Когда моя любовь, не вяжущая лыка,
упала на постель в дорожных башмаках,
с возвышенных подошв — шерлокова улика —
далекая земля предстала в двух шагах.
Когда моя любовь, ругаясь, как товарищ,
пыталась развязать шнурки и не могла,
«Зерцало юных лет, ты не запотеваешь», —
серьезно и светло подумалось тогда.
* * *
счастливая с виду звезда
с небес обещает всю ночь
пока под мостом есть вода
любить эту воду как дочь
пока остаются поля
а мимо бегут поезда
и в море уходит земля
любить обещает звезда
