шёл дождь.
в кисельный воздух падал стук,
железный звук кузнечный.
на мосту
скрипели деревянные колёса
телег, давивших слякоть.
на холмах,
стояли отсыревшие дома.
и вечер был.
и камень был нетёсан
тяжёлых стен.
и вот, казалось мне,
что в дымной этой,
мокрой кутерьме,
что в толчее
дождя, железа, глины,
ледащих кляч, ободранных собак,
я различаю речь свою:
- и так,
земную жизнь пройдя до середины
я обнаружил, спавшую во мне,
способность проходить неспешно мимо
просящих милости.
смотреть на них и не...,
не отводить спокойный взгляд.
и было -
я очутился в сумрачном лесу,
где деревА качались на весу.
и я вбегал в них, падал в них и снова
вставал и шёл,
пытаясь отыскать
обратный путь.
просил отца и мать,
и женщину..., и женщину,
и слово.
но лес сжимался.
облака над ним
меняли цвет,
напоминали дым,
их розовый, сливаясь с тёмно-синим,
всплывал сиреневым....
и филин хохотал.
и я тянул ладони к облакам
и знал, что навсегда прощаюсь с ними.
в кисельный воздух падал стук,
железный звук кузнечный.
на мосту
скрипели деревянные колёса
телег, давивших слякоть.
на холмах,
стояли отсыревшие дома.
и вечер был.
и камень был нетёсан
тяжёлых стен.
и вот, казалось мне,
что в дымной этой,
мокрой кутерьме,
что в толчее
дождя, железа, глины,
ледащих кляч, ободранных собак,
я различаю речь свою:
- и так,
земную жизнь пройдя до середины
я обнаружил, спавшую во мне,
способность проходить неспешно мимо
просящих милости.
смотреть на них и не...,
не отводить спокойный взгляд.
и было -
я очутился в сумрачном лесу,
где деревА качались на весу.
и я вбегал в них, падал в них и снова
вставал и шёл,
пытаясь отыскать
обратный путь.
просил отца и мать,
и женщину..., и женщину,
и слово.
но лес сжимался.
облака над ним
меняли цвет,
напоминали дым,
их розовый, сливаясь с тёмно-синим,
всплывал сиреневым....
и филин хохотал.
и я тянул ладони к облакам
и знал, что навсегда прощаюсь с ними.