Трава по пояс, рванула в небо.
Раскинул руки и вжался в поле.
Другой судьбы никогда не требуй:
ещё не ясно, где больше боли.
Ещё не ясно, кто выйдет правым
из этой сечи греха с пороком,
когда сквозь небо проходят травы
и вырастают в тугие строки.
Здесь вырастает душа до воя.
Закон
на бархате блёсткой вышит.
И выше всех вознеслись главою
покой и воля…
Но небо выше.
А может вровень
с границей чести,
с горячим сердцем,
с любовью шалой,
где человек, как нательный крестик
лёг на грудину Большой Державы.
* * *
Андрею Сальникову
Изогнутое зеркало испуга,
улыбка, пронесённая у рта,
в мои объятья над гудящим лугом
стекающая нагота,
расколотая чаша отреченья,
в десертной ложке спящий домовой,
и все мои случайных рек стеченья
большой водой лежат передо мной.
* * *
белое пламя в очах совы
просто завидую, что Всевы
шний отвечает твоим устам
там, где был воздух, звенит хрусталь
мне говорят о твоих грудях
о животе, о пупке / лобке
так говорят о других краях
о путешествии по реке
и я подумывал даже, но
я понимал, что не ты женой
станешь моею, а потому
телу не взять, что дано уму