сидят и читают под тёплым торшером, а им на колени
из книжки бианки осиновый лист, и становится зябко,
становится пусто, и хочется в прошлую осень,
когда приходил в воскресенье из леса,
пах кровью и порохом, грибами и прелой листвой,
охотой, и жаждой, и голодом, и табаком
из вот этих его отвратительных самокруток,
от которых всегда были жёлтые пальцы;
в прошлую осень, когда он ещё возвращался,
ворчал: ну какой тебе разводной ключ,
ты хоть знаешь, что это такое?
чего там на рынок? чего ты орёшь, ну как будто не знала,
за кого пошла, я же по жизни прогульщик,
машка, иди сюда! тут вот картошина печёная, будешь?
пока ещё сам возвращался, а не когда его привезли,
вызывали кого-то, кричали, а те приехали и говорят: опоздали.
говорят: уже ничего нельзя было сделать,
это лисичкин хлеб встал ему поперёк горла.
из цикла
https://users.livejournal.com/-raido/498073.html