Евгения Изварина

(к дню рождения поэта 27 октября)

АЛЬ-ХАККА (цикл стихов)

.
1.
хрупкие хребты твоих плеч рушатся
линии на ладонях крошатся
бес.

синее одеяло покрывает тебя и мучается
вяжется хрустальный снег,
спрятался затемно лес.

кажется
из лесу из леса выпросишься-вымолишься-выплачешься
и явится тебе бог среди этих мест.

мольбы-молитвы млечными бусинами выплеснутся
в руки слепых женщин, умерших
здесь.

2.
беги, милая, через лес
спасайся от дома
от пышного стола
от матери от отца
и от самой себя.
беги, милая, беги
в руки мужа-бога-неба-горы-скалы-пыли
беги туда где виснут четным числом на столбе
все, кто были,
чьи рты врали-скулили

но большее: убегая смотри
не оглядывайся. как следует молись
говори: «с миром»
плюй через левое плечо на чертей
и на небо смотри, как на детей.

3.
кто тебе, дорогая, твою золотую ладонь
обводил, словно прялку, немыми клубками святыми
начертил на тебе гордый след вязь арабская были
ты не в мать не в отца
в колыбели тебя не любили
недолюбленной, милая, выдворили-выводили.

4.
а седьмой холм взрастят высотой
ястребиной – чтят
а на нем будет восемь женщин и все в ряд
а над ними витать будет месяц полупустой
а за месяц держаться будет Господь звездой
а звезда полупьяная будет проситься спать
все молитвы женщина будет земле читать

5.
ты потом отойдешь
всю пустыню проглотишь ртом
и от кактуса будут черные иглы в нем
два холма как горба верблюжьих
поверх ткань
разрисованы руки хной
твои руки – даль
всей немой полумертвой женской слепой судьбы
раскатали, как тесто, и выкинули: смотри
вот узоры стянулись в черную точку сна
мама песню поет:

доченька, смерть пришла.

6.
мсье Ибрагим читает мое лицо,
искрится оно золотое,
как суры вяжется,
вьется черным платком
падает на снегу

мсье Ибрагим сам себе улыбается:

кажется, это лицо я еще спасу.

7.
Азраил склонившись над моей головой,
летит,
ветви качаются раскачиваются и спят
дети в окружении детей укрыты до пят
Азраил берет меня за руку – все молчат.

отсюда
http://www.lik-bez.ru/archive/zine_number5748/zine_poems5750/publication5775

* * *

Приехали в фургоне люди,
С табличкой «Люди» на стекле.
Прохожих били без прелюдий
В полярно-праздничной Москве.
Валились наземь горожане.
Любой беспомощен, нелеп.
Здесь «Люди» хлеб свой загружали
В фургоны с надписями «Хлеб».

из подборки
http://textonly.ru/self/?issue=51&article=39280

***

Они умирают под фигами и факами лучших друзей,
но мы засыпаем их книгами, как золотом скифских царей,
а книги грешат возгоранием, тугим переплетом ко лбу,
живи теперь с полным собранием в писательском тесном гробу.

Мы будем навешивать полочки на стены своих пустырей,
и наши губастые телочки вернутся из красных морей,
они отвернутся от ладана, ты проповедь им не читай:
рожают усамов бен ладенов, несут в животах гюльчатай.

А мы, то этрусские русские, то псы византийских ворот,
кровавые семечки лузгаем, вливаем боярышник в рот,
звеним на погосте веригами, двойным троеперстьем грозя,
и все-таки – с книгами, с книгами, а значит, убить нас нельзя.

из подборки
https://magazines.gorky.media/bereg/2020/71/stihi-3041.html

***

Видишь: обезвоженные травы
пролетают, как ж/д состав.
Правы, правы, правы, правы, правы,
а застрявший в прошлом дождь — не прав.
На ветру свои права качая,
принимая полулёжа смерть,
продолжают, ничего не чая,
в небо безнадёжное смотреть.
Я на них гляжу заворожённо
из окна японского авто,
представляя, как во время оно,
рощи чёрно-белое пальто.
На судьбу и время не в обиде,
несмотря на то, что побеждён,
я смотрю на рощу в чистом виде,
как стекло — промытую дождём.
Он не прекращается недели,
день и ночь, как из ведра лия…
Травы, травы, травы не успели,
навсегда уснув, как ты и я.

из подборки
https://formasloff.ru/2020/10/15/feliks-chechik-nesmotrya-na-to-chto-pobezhdyon/